«От умных много проблем»: оформивший аэропорт Платов художник — о казачьем поп-арте, иностранцах и русской культуре

Художник, поэт, музыкант, общественный деятель ростовчанин Максим Ильинов известен не только на Донской земле, но и по всему миру своими работами в уникальном стиле так называемого казачьего поп-арта. Каждый, кто хоть раз бывал в аэропорту Платов, знаком с его творчеством — Ильинов участвовал в оформлении воздушной гавани. А на Чемпионате мира по футболу расстарался так, что все иностранцы накрепко запомнили, кто такие казаки и чем богат российский юг. Что такое казачий поп-арт, почему сейчас это круто и модно и кому все это нужно, «Блокнот Ростов» выяснил у самого художника.

— Максим, расскажите, чем вы вообще занимаетесь?

— Я как человек творческий хожу и наблюдаю с детства ту среду, в которой обитаю: природу, птиц, рыб, облака, людей, разные ситуации. И я все это всегда перекладывал в разные формы: карты, графику, фотографию, живопись, видео. Так родилось много проектов. Рок-группа «Диоген». Проект казачьего рэпа «Атаманский дворец». Журнал «Новый Дон», стиль колоризм, казачий поп-арт. У нас есть канал «Скиф-Хаус», такой скифский дом. Мы там делаем разные зарисовки, устраиваем встречи с какими-то людьми, выражаем наши мысли — не только о Ростове и с ростовчанами, но и с теми, кто вообще живет на юге России. Нам интересно все фиксировать, оставлять что-то после себя. Люди к этому наследию обязательно будут обращаться, чтобы узнать, каким был Дон в начале XX–XXI века.



— Что такое казачий поп-арт и казачий рэп. Как родились эти направления и чем отличаются от традиционных поп-арта и рэпа?

  — Я сам из казаков. У меня в роду были и кубанцы, и донцы. Я рос в Краснодарском крае в 90-е. В это время там был поток разных национальностей. У казаков нет ксенофобии. Мы жили бок о бок с другими национальностями дружно. И я заметил, что наша бытовая культура — не только казачья, но и любая, армянская, русская, грузинская — яркая и очень образная. Вкусная, как кухня у наших народов. Мне не нравилась идея отвергать свое и брать только чужое, которая когда-то была модной. Мне ближе все лучшее, что появляется в мире, перенимать себе, но и про свое не забывать.



Сначала появился казачий хип-хоп. Все произошло в то время, когда был популярен Баста с проектом Газгольдер. Это был, может, 2007 год. Тогда все творческие люди искали некий путь. 2000-е — это время, когда рок был на излете, а хип-хоп набирал обороты, там было много экспериментов. Я был убежден, что наши славянские люди — это люди слова, народы, которые любят поэзию. И в хип-хоп можно было вложить очень много слов. Так мы и сделали: взяли традиционную казачью песню и переложили на современные тексты. Такой взгляд казаков на современный мир. Вышел наш первый альбом «Громкий Дон» — у Шолохова был «Тихий Дон», а у нас громкий, такая вот отсылка. А потом был альбом «Отец нации». В музыкальных кругах долго не знали, в какую группу нас поместить. Но пока наша аудитория присматривалась, мне начали писать из-за границы — Шотландии, Ирландии, других стран. И я понял, что мы на правильном пути. Популярность этноистории сейчас только начинается. Народ хочет повернуться к своим корням — в этом сила.



После этого я понял, что нам не хватает символов. Люди же большей частью визуалы. Вот, скажем, приезжает иностранец. Какие ему нужно показать картинки, чтобы он понял суть нашего народа? Сначала я сделал серию картин «Страстная неделя», посвященных христианству. А потом мы начали раскрывать через яркие образы все: кулинарию, отношения мужчин и женщин, детство, сельское хозяйство, природу. Почему поп-арт? Это отсылка к популярному искусству, к тому, что всем понятно. Мне хотелось просто рассказать о нас. Там мы подошли к Чемпионату мира по футболу.



— Для вашего творчества это время тоже стало примечательным?

— Ростов стал одним из городов, которые принимали Чемпионат. За год до него зарубежные телекомпании начали приезжать сюда, чтобы рассказать своему зрителю о том, кто мы вообще такие. А донская земля ассоциируется с чем? С казаками, конечно. И первыми приехали из «Би-би-си». Они сняли меня, и после все европейские делегации в конце концов оказывались у меня дома — в моей небольшой квартирке в 50 квадратных метров, где у меня были тогда двое детей, беременная жена и кот. И мы задумались: если сейчас, до Чемпионата, такое происходит, то что будет на Чемпионате? Если тут будут сотни болельщиков, то они по-любому будут искать поп-арт. Друзья предложили сделать выставку казачьего поп-арта. И мы ее организовали. И когда начался Чемпионат, там, наверное, побывали все народы. Это было такое боевое крещение казачьего поп-арта. И это был как раз хороший пример того, что такому искусству не нужен переводчик. Все всё понимали и так. Например, была работа про женщину, у которой коромысло, а на нем висят не ведра, а сумки известных дорогих брендов. То есть женщина во все времена остается женщиной. Одна из работ называлась «Атаманатор» — это был такой терминатор в папахе и с шашкой. Был «Спас нерукотворный» из деталей Лего. Многие образы всем были понятны и считываемы на глубинном уровне.



— А что с аэропортом? Как вышло, что вы поучаствовали в оформлении Платова?

— Перед тем же Чемпионатом была идея — придать национальный колорит всем аэропортам. Приглашали и рассматривали нескольких художников. И я попал в поле зрения. На мои работы посмотрели и сказали: «Вот это то, что надо». Я участвовал в оформлении зала прилета. В сочетании с цитатами русских поэтов и писателей все получилось очень красиво, мне кажется.



— Сейчас, после Чемпионата, насколько востребовано такое искусство?

— Очень востребовано! Сейчас появились сотни последователей, огромное количество людей, которые по-другому начали смотреть на свою землю, на свою национальную культуру. Раньше человек думал, что вот, мол, где-то очень все здорово. Где-то, но не на моей родине, мне-то чем гордиться? И человек начал заново открывать для себя свою родину. Сейчас уже многие осознают ту мощь, которая стоит за десятками поколений. Такое искусство — это знание своих корней, повод гордиться своей культурой и своей малой родиной.



— А как же идея глобализации, смешения культур?

— Дело в том, что у людей, которые оторвались от своих корней, большая проблема. Они как листики летают по земле, у них какие-то пессимистические настроения все время. Но это не значит, что нельзя совместить традицию с инновациями. Вот у меня дома стоят иконы, мы встали с утра и помолились. А дальше я, допустим, взял свой айфон и набрал сообщение другу в мессенджере. Традиции никогда не мешают идти вперед. У нас сохранены вещи наших предков. И это не только повод гордиться. Ты понимаешь, кто ты есть. Тебе от этого проще. Не нужно ездить куда-то и искать себя. Можно просто осознать свою идентичность со своей страной и со своим прошлым. Тогда можно увидеть все хорошее, что есть вокруг тебя, а не только плохое.



— Есть мнение, что искусством не заработаешь. Как минимум, в небольшом городе. Согласны ли с этим?

— Всю печаль в плане искусства создают те, кто сомневаются. У меня задача заработать и стать известным была на определенном этапе, года до 2004-2005. Но потом случился ряд событий, важных для меня. И я понял, что деньги — это вторично. Своим искусством я рассказываю о вас, о нас, о нашей культуре и о вере. А остальное прилагается. Вот летом у меня был один случай. Из Москвы приехали очень влиятельные люди, бизнесмены, двое из них не захотели зайти ко мне в мастерскую, мол, еще чего — с художником разговаривать. Я вышел к ним сам и сказал: «А знаете, что все, что вокруг вас находится, сделали художники, начиная от разработки дизайна бирж до автомобилей, на которых вы ездите?». Есть промышленный дизайн, есть дизайнеры одежды, обуви и т. д. Если художники хотя бы на полгода пошлют вас, зазнавшихся наглецов, куда подальше и перестанут творить, забудьте о цивилизации, ее не будет. Все в мире сделано художниками. И тогда эти бизнесмены со мной согласились. Они даже не задумывались! И вопрос красоты в этом мире — это вопрос веры, любви и воспитания самого художника. Потому что он — носитель образа. Он может много чего загубить, сделать уродливо, либо сделать то, чем люди будут восхищаться. Если ты творишь искусство только, чтобы показать плохое, то Господь заберет у тебя талант. А если ты свидетельствуешь о красоте мира, то все вокруг будет преображаться и тебе от этого будет благо.



— Как ваша семья относится к вашему творчеству? Интересуются ли им дети, хотят ли пойти по стопам?

— У меня трое детей. Так получилось, что они всегда были при мне. В привычном смысле слова я никогда не работал: не ездил в офис, не уходил рано по утрам куда-то. И дети выросли среди картин, красок. Мастерская появилась у меня всего два года назад. 90% работ были созданы прямо в квартирах — раньше на съемных, сейчас уже в нашей собственной. Дети грунтовали холсты, смешивали краски, на некоторых картинах даже что-то подрисовывали. Ко мне часто приходят интересные люди: профессоры, мультипликаторы, режиссеры, и мои дети растут среди них. Слышат наши разговоры, видят этот творческий процесс. Бывает такое, что некоторые в погоне за деньгами или карьерой просто не видят, чем живет их семья — уходят рано, приходят поздно. Слава богу, я этого избежал. Я видел каждый день своих детей. И наверное поэтому они все очень творческие, у них очень развита образность. У нас строгое воспитание до определенного возраста, но мы ни на кого не давим, просто беседуем. И к их мнению, конечно, прислушиваемся. Главное у казаков — вырастить не умного человека, ведь от умных часто много проблем, а человека, способного созерцать, способного к восприятию, гибкого к изменениям в мире. Это важнее. Мы не разделяем искусство и жизнь. Наша жизнь — это искусство, а искусство — это наша жизнь. Мне легко об этом говорить, потому что за всю жизнь я ничего не придумал и не делал такого, чтобы специально понравиться кому-то. Мне все самому интересно, и я как ребенок, радуюсь, когда что-то нашел новое. Здорово, когда ты ничего не придумываешь, а подмечаешь и переносишь в символы текстовые, изобразительные, музыкальные. Вот что значит по естеству и по чесноку жить.



— Кажется, вы охватили все сферы искусства, не только изобразительную. Или осталось еще что-то, что хочется попробовать?

— Знаете, в детстве у меня было 20 тысяч солдатиков, было представлено 14 народов. Сейчас я очень хочу сделать какие-то компьютерные игры с чем-то подобным, в этностиле. Мультипликация — тоже одна из моих больших любовей. Мы сейчас исследуем казачий эпос. Если его перевести в мультипликацию, это тоже своего рода будет наследие. Мы изучаем и пробуем разные вещи. Нежелание или боязнь что-то создать, боязнь критики, скепсис от людей, которые замучены бытовыми проблемами, конечно, преследует художников, но для тех, у кого есть свой внутренний мир и желание что-то сказать, это все неважно. Когда 20 лет назад все начиналось, я был один, и буквально несколько человек меня поддержало. Прошло 20 лет, и изменилось отношение ко многим вещам, в том числе и у нас самих, и у иностранцев. На нас стали по-другому смотреть. Чем больше сторонников появится, тем ярче все засияет. Одно дело, когда фонариком светишь ты один, а другое дело, когда вас десятки. Уже на этот свет и народы могут пойти.



Беседовала Виктория Сапунова. Фото предоставлены героем публикации  

Присылайте свои новости, фото и видео на номер +7 (938) 107-87-80 (Viber, WhatsApp). Звоните, если попали в сложную ситуацию и не получили помощи от чиновников.

Подпишитесь на нашу группу в Instagram. Наш сайт в соцсетях: Одноклассники, Facebook, ВКонтакте, Telegram. 

Новости на Блoкнoт-Ростов-на-Дону