Пациентки ростовского перинатального центра требуют уголовного расследования своих родов

Летом прошлого года сразу три пациентки Ростовского областного перинатального центра столкнулись с фактами, похожими на акушерскую агрессию, когда в результате выбранной тактики родоразрешения в одном случае погиб ребенок, в другом — новорожденный получил тяжелые травмы, а в третьем — 22-летняя молодая мать лишилась репродуктивного органа.

«Блокнот» собрал истории этих женщин и попытался выяснить, почему одно из наиболее высокотехнологичных медицинских учреждений региона превратилось в полигон испытаний будущих матерей.

«Ты выбрала не тот роддом для кесарева сечения»

К этой беременности Юлия Сидорова с мужем шли с настойчивостью людей, точно знающих, чего хотят — ребенка. Желательно — сына. Пока живот наполнялся радостью, голова — страхами. Юля проходила всех врачей, сдавала все анализы, параллельно наблюдалась в лучшем учреждении родовспоможения Ростовской области — областном перинатальном центре.

Юлия Сидорова. Фото "Блокнот Ростов"

— Показаний для кесарева сечения не было, я полностью доверилась врачам. У нас были «роды по договоренности»,  — рассказывает молодая женщина.

На большей части территории России фраза «роды по договоренности» означает, что будущие родители заранее договариваются с врачом роддома, чтобы в назначенный день и час именно он контролировал процесс родов, уделяя роженице внимания чуть больше, чем это предполагает стандартный полис ОМС. Насколько возмездным или безвозмездным будет этот контроль, обе стороны решают приватно и заранее.

По словам Юлии, в перинатальном центре она «договорилась» с врачом Олесей Александровной Черниченко.

О том, что приближаются роды, Юлия поняла 12 августа около двух часов ночи и сразу позвонила «своему» доктору.

— Она сказала не спеша собираться, в «перинаталку» мы приехали около трех часов ночи,  — вспоминает женщина. — Нас встретил дежурный врач, сделал тест, подтвердил, что начались роды, меня положили в палату, подключили КТГ (Кардиотокография — метод оценки состояния плода, заключающийся в регистрации и анализе частоты его сердцебиения в покое, движении, при сокращениях матки и воздействии различных факторов среды - прим. ред). Зачем-то мне сразу предложили поставить «баллон» (баллон или катетер Фолея — медицинское приспособление для стимуляции родов). Но потом просто дали таблетку, и у меня начались схватки.

Врач-акушер перинатального центра Олеся Черниченко

Юлию уже тогда насторожило, что при поступлении никого не озадачило ее последнее УЗИ — оно было сделано четыре недели назад. Обследование показало, что для девушки, ростом 155 см плод великоват — 3850 гр. Но безграничное доверие врачам сделало свое дело: Юля честно страдала, схватки то усиливались, то слабели; то были «не те». К вечеру у нее поднялась температура и началась рвота.

— Временами я переставала слышать сердцебиение ребенка на КТГ. Я понимала, что происходит что-то не то,  — женщина начинает плакать, вспоминая одни из самых страшных часов своей жизни. — Я начала кричать, но мою истерику врачи поняли так, что я боюсь рожать. Они не воспринимали, что у меня не получается, что я не справляюсь на потугах и поэтому просила сделать мне кесарево сечение. В какой-то момент одна из врачей повернулась ко мне и сказала: «Ты не тот роддом выбрала для кесарева сечения».

В полночь врач, с которым женщина договорилась о помощи, предложила рассечь ей промежность, но, по словам Юлии, дежурный врач не разрешил этого делать и предложил еще «три потуги сделать».

— Я пробовала до двух часов, но у меня уже сил не было. В какой-то момент я услышала, как они звонят неонатологу, и поняла, что с ребенком что-то не так. Они начали экстренно меня резать, пришла еще одна врач, которая поставила вакуум ребнку (вакуум - экстракция плода — извлечение плода за головку при помощи вакуумэкстрактора). И тогда начали давить на живот, выдавливать ребенка. С первого раза присоска с головки ребенка сорвалась. Тащили с такой силой, что она сорвалась. Картина была такая: врач уперлась ногами в пол и тащит из меня ребенка, а второй доктор выдавливал. Когда они его вытащили, непонятно зачем положили мне его на живот. Хотя ребенок родился без признаков жизни, 10 минут была реанимация,  — рассказывает Юлия.

Следы на животе Юлии Сидоровой после выдавливания ребенка. Фото предоставлено редакции автором

Процедура "выдавливания" (прием Кристеллера) в России официально запрещена на основе приказа Министерства здравоохранения РФ № 318 и постановления Госкомстата РФ № 190 от 4 декабря 1992 года «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения».

На живот Юлии давили так, что в плаценте образовалось отрицательное давление, часть околоплодных вод попало в кровеносную систему, и роженица с эмболией попала в реанимацию. Об этом говорит бывший зам главного врача перинатального центра, доцент кафедры анестезиологии и реаниматологии ФПК и ППС ГОУ ВПО «РостГМУ» Петр Заварзин, подчиненные которого вытаскивали молодую мамочку с того света. В истории болезни женщины нет объяснения, почему она попала в реанимацию. Впрочем, как и многих других эпизодов её родов...

Неврологи до сих пор не определились с оценкой здоровья сына Юлии: он родился с 7-сантиметровой рваной раной на голове и переломом костей черепа.

Семья собирает документы для обращения в Следственный комитет. 

— Если можно так сказать, я не хочу, чтобы мой ребенок пострадал зря,  — утирает слезы Юлия Сидорова. — Я не хочу наказывать врачей, я хочу, чтобы у них изменилось отношение к девочкам, к матерям, чтобы на первом плане у них была жизнь и здоровье ребенка и женщины

«Приходите к нам ещё»

Популяризация естественных родов — настоящая «фишка» ростовского перинатального центра, говорит другая его пациентка — Маргарита Горбачева, которая после сложных первых родов, с рубцом на матке тщательно изучала отзывы обо всех ростовских учреждениях родовспоможения.

— Да вы инстаграм их посмотрите. Условно говоря, «Роды с рубцом на матке? Это к нам!» — спустя полгода Маргарита уже может улыбаться, хотя в глазах нет ни тепла, ни доброты, ни жалости.

Маргарита Горбачёва долго подыскивала роддом для вторых родов. Фото "Блокнот Ростов"

В июле прошлого года в отделении реанимации новорожденных у неё умерла хорошая, доношенная девочка.

— Это была бы первая девочка в нашем роду, а так всё пацаны одни,  — улыбаясь слезам, говорит Горбачева.

Первую беременность она донашивала на Камчатке.

— А там другой уровень, там никаких «договорных родов» нет. Вас точно так же примут в больницу, как всех, и всё сделают,  — рассказывает Маргарита.

Беременности не были лёгкими: повышенное давление, артериальная гипертензия, гистоз, за три дня до первых родов в результате приема лекарств отказали почки... Для таких, собственно говоря, по всей России и начали создавать перинатальные центры, чтобы спасать женщин и донашивать, выхаживать драгоценные зерна демографической политики государства — их детей.

— Я всю беременность в перинатальном центре наблюдалась, лечащим врачом выбрала Олесю Александровну Черниченко. Все узкие специалисты меня консультировали только в «перинаталке». Мне говорили, что там все врачи — хорошие, что это — не деревенский роддом, это медучреждение окружного уровня,  — объясняет Маргарита.

На 39-ой неделе молодую женщину врачи центра осмотрели, и было принято решение пролонгировать беременность.

— Меня положили в отделение патологии и начали готовить к естественным родам,  — вспоминает бывшая пациентка. — «Роды с рубцом — это к нам, всё будет чики-пуки». Хорошо, давайте сами.

28 июля на фоне растущего давления врачи начали стимулировать родовую деятельность. Промучившись всю ночь, Маргарита ждала утром «своего» доктора, но никто не приходил.

— В 7 утра — никого нет, в половине восьмого пришел дежурный врач по фамилии Шарапов. Он осмотрел меня, вскрыл пузырь и сказал: «Воды зеленоватые», — рассказывает Маргарита.

Это - ключевой момент в истории Маргариты, потому что в итоге её ребенок был поражен меконием — первородным стулом новорожденного, который обычно отходит после рождения. В трагических случаях, попадая в околоплодные воды, меконий оказывается в легких ребенка, что практически всегда приводит к летальному исходу.

Зеленоватые воды должны были насторожить акушеров, но с половины восьмого утра вплоть до двух часов дня это обстоятельство не заинтересовало никого. Маргарите стимулировали роды и... меняли аппарат КТГ.

Максим Уманский, главврач Ростовского областного перинатального центра. Фото @perinatal_rostov_official

— В какой-то момент я заметила, что сердцебиение у ребеночка с обычных 130 ударов в минуту падает до 85. Я обратила на это внимание врачей, тогда... от меня отвернули монитор, а позже привезли другой аппарат. Они долго не могли «поймать» сердцебиение плода, в результате «это удалось» только Максиму Николаевичу (Уманскому — главврачу перинатального центра),  — рассказывает женщина.

По ее словам, лишь в два часа дня тот же доктор Уманский, ворвавшись в консилиум врачей, сообщил: "Да у вас же меконий, ребята!"

С наркозом у Маргариты не задалось: катетер на спине был нарушен и единственное положение, в котором она могла находиться, это стойка «мостик». Маску невозможно было надеть из-за забитого от рыданий носа.

... Девочка родилась в 14 .45 — 0,1 по Апгар, мекония в водах — «два бэ». Около 20 минут ее реанимировали, потом увезли.

— Меня катят в реанимацию, я рыдаю. Мужу звоню, говорю, мне не говорят, что с дочкой. Он ломился, куда мог. Разговаривать с ним вышла Черниченко — нашли кого выпроводить к мужчине, у которого дочка в реанимации, жена тоже,  — качает головой женщина. — В палате — ни душа, ни туалета не было, после кесарево — поковыляй по коридору. За полтора дня меня не осмотрел никто. По сравнению с первой беременностью, когда за мной смотрели постоянно — сокращается матка, нет, какие выделения... У меня давление фигачит — 170. Они меня спрашивают, где твои таблетки. А муж мне передал, потому что врачи сказали, надо, чтобы у тебя свои были. Вот я этими таблетками спасалась. Когда перевезли в послеродовую — я же знаю, что анестезия кончится, говорю, обезболивающие оставьте, мне же в состоянии надо быть. Они мне: «А твой врач тебе не выписал?». Сходили к заведующей и принесли мне — парацетамол и ибупрофен, чтобы «температурка» не скаканула...

Дочка Маргариты прожила полтора суток. Женщину несколько раз пустили в реанимацию, последний — чтобы попрощаться, ребенок был уже в агонии .

— Хорошая такая девочка, уже бы полгодика было, — женщина плачет, не стесняясь.

Все эти полгода семья пытается добиться возбуждения уголовного дела против медиков. Ведь случай Маргариты не был уникальным: никто не бился над ней всей бригадой, как в американских сериалах, никто не собирал каждый час консилиумы, споря о тактике ведения родов...

— Зеленоватые воды — это сигнал, по которому должны были собраться все врачи и немедленно начать родоразрешение женщины,  — говорит акушер-гинеколог, д.м.н., профессор Ирина Буштырева, которая давала экспертное заключение по истории новорожденной Горбачевой .— Этого сделано не было. За это время у ребенка развился синдром асперации мекония — в таких случаях шансов у детей практически нет.

После смерти девочки, рассказывает Маргарита, у нее состоялся разговор с Максимом Уманским. Который рассказал ей ... о невероятно большой плаценте («он сказала, что даже сфотографировал ее, чтобы показать коллегам»), о том, что на вскрытие ребенка в морг он поехал исключительно из научного интереса... 

В причинах смерти ребенка меконий «спрятан» среди целого набора других диагнозов, которые, по мнению медиков и сгубили ребенка. А та сама «договорная» врач-акушер предложила Маргарите... вести ее следующую беременность.

В день похорон дочки муж Маргариты написал заявление в Следственный комитет, но проверка по данному факту началась лишь спустя 24 дня.

— Электронное обращение в Ворошиловский отдел СКР шло 24 дня, по-моему, пешком отнести было бы быстрее,  — злится Маргарита. — Мы требовали, чтобы было возбуждено дело, чтобы были изъяты записи камер наблюдения — там все записывалось. У меня, простите, крупным планом снималось нужное место, было видно и зеленые воды, и всё, что происходило.

Ростовский областной перинатальный центр

Но следователи почти пять месяцев не видели в произошедшем состава преступления. А когда дело сдвинулось с мертвой точки, выяснилось, что записей с видеокамер нет — они удаляются через 15 дней. Дежурный врач Шарапов в документах добросовестно написал, что воды при осмотре Маргариты были прозрачные.

— Дело возбуждено по факту, следствие не может установить круг подозреваемых,  — возмущается женщина, которой какими-то путями удалось достать запись из операционной. — На записи видно, что в операционной врачи делают совершенно не то, что записано в моей истории болезни. Там сфальсифицированы данные, включая мои подписи. Я настаиваю на отстранении Уманского, Черниченко и Бекеева (зав реанимацией новорожденных ПЦ — прим. редакции), потому что они могут повлиять на ход следствия.

«Какой он вонючий!»

СУ СКР по Ростовской области повел себя загадочно не только деле Горбачевых. В октябре прошлого года двое сотрудников ведомства постучались в дверь к 22-летней Екатерине Пимоновой из г. Шахты. Мать двоих детей на пороге увидела людей, которые представились сотрудниками СКР и сообщили, что по факту утечки в интернет её персональных данных проведена проверка и нарушение закона устранено.

— Говорят: «Мы закрыли дело. Мы удалили эту статью. Мы подъедем». Нужна была моя подпись,  — рассказывает Екатерина.

В сеть действительно кое-что утекло: один из ростовских телеграм-каналов опубликовал фотографии двух историй болезни Екатерины, одной — настоящей, а другой — с чужой подписью на странице. И комментарий: «Медикам ростовского перинатального центра есть что скрывать? ».

На фотографиях не было фамилии  Екатерины, были дата рождения, номер СНИЛС... Но к тому времени это были такие мелочи по сравнению с её горем:  молодая женщина перенесла операцию по удалению матки и с трудом приходила в новое для себя состояние.

В ростовский перинатальный центр Екатерина поступила 26 июня с подтеканием околоплодных вод и угрозой преждевременных родов на 31-ой неделе беременности. Это были вторые роды, первые закончились кесаревым сечением, и у врачей не было уверенности по поводу состоятельности рубца на матке.

Ирина Буштырева

— Меня готовили на кесареву, у нас по материнской линии одно и то же — шейка не раскрывается,  — рассказывает молодая мать. — В отделении патологии я пролежала 14 дней. У меня каждые три дня брали анализы, ставили датчики, изучали состояние матки, плаценты. Она подтекала — тесты это показывали. Чувствовала я себя плохо, головные боли, давление пониженное было.

За день до родов, вспоминает она, врач Олеся Александровна Черниченко в очередной раз посмотрела ее на кресле, в очередной раз сделала тест, снова убедилась, что воды подтекают.

— Они мне при поступлении рассказали про какой-то индекс 5%, что это не критично. Ребенка надо подготовить. Говорят: «Мы будем стараться, чтобы у него вес стал (нормальный), легкие во время родов раскрылись, чтобы всё было хорошо,  — у Екатерины не было повода сомневаться в квалификации лучшего в области учреждения родовспоможения.

Однако, как выяснилось позже, все эти 14 дней, что врачи доращивали младенца в «негерметичной» утробе матери,  малыш буквально из последних сил сражался за свою жизнь.

— Когда меня разрезали, был сильный запах гнилого мяса. Врачи достали ребеночка и сказали: «Фу, какой вонючий!». Его реаниматологи быстро забрали, потому что он не задышал. Весь синенький такой был или зеленый. Мне сказали, что у него даже пуповина гнилая, черная была,  — говорит мать.

Мальчик выжил, хотя ему пришлось провести три нелегких дня в реанимации.

Его матери тоже досталось. Спустя сутки после родов ее начало трясти, нестерпимо болел рубец, вокруг которого к тому времени образовалась гематома. Консилиум врачей принял решение ее дренировать.

— И пошел такой же запах, что и во время кесарева сечения. Шел гной. Пять дней в послеродовом отделении. Они мне пять дней выдавливали гной,  — безучастно продолжает Екатерина, которая вспомнила, что замечала запах еще до родов и находит странным, что за две недели предродовой подготовки его не заметили врачи.

Изучившая медицинские документы роженицы Ирина Буштырева и этот случай не считает экстраординарным.

— У повторнородящей женщины с избыточной массой тела, рубцом на матке, учитывая ее категорический отказ от родов через естественные родовые пути, принимая во внимание ее пребывание в акушерском стационаре третьего уровня с наличием детской реанимации, необходимо было ставить вопрос об оперативном родоразрешении, или, как минимум, вероятно, о смене антибактериальной терапии. Однако при этом, в течение 18 суток, пациентка находится под наблюдением в отделении патологии беременности, за все это время ни разу не проведен консилиум для решения вопроса о дальнейшей тактике ведения; игнорируются клинико-лабораторные данные, свидетельствующие о начале хорионамнионита,  — констатирует эксперт.

Екатерина говорит, что получать антибиотики она начала только за день до перевода в гинекологию.

— Рана увеличилась до такой степени, что они там проводят манипуляции, а я уже ничего не чувствовала: ни боли, ничего, гной просто вытекал. Постоянно промывали до такой степени, что иголка доходила до пупка под кожей. Это закончилось тем, что в гинекологии они мне промыли рану и назначили другой антибиотик. Увидели, что лучше не становится. На следующий день сделали промывание матки, у меня началась температура. Я пожаловалась, врач отвела меня на УЗИ. После УЗИ врачи попросили меня выйти из кабинета, а после Диана Андреевна (врач гинекологического отделения) сказала мне, что меня ждет операция и, возможно, удаление матки. Потому что гематома идет не снаружи, а именно там. Они (акушеры) не восстановили кровеносные сосуды. Они должны были не за 10 минут зашить, а восстановить там все.

Молодая женщина показывает фотографию своего живота со швом после кесарева сечения: рубец, словно грубая веревка, опоясывает почти весь живот.
Буштырева говорит, что Екатерину в больнице просто искалечили, упорно — на протяжении двух недель не замечая одного тревожного признака за другим; совершая одну фатальную ошибку за другой.

Живот 22-летней Екатерины Пимоновой после операции в Ростовском областном перинатальном центре. Фото из личного архива

— Выжидательно-консервативная тактика ведения пациентки в отделении патологии беременности, необоснованная пролонгация беременности на фоне преждевременного разрыва плодных оболочек, длительного безводного периода, на фоне явных воспалительных изменений крови, развития признаков хорионамнионита, несостоятельности рубца на матке с явной клинической картиной угрозы разрыва матки по рубцу, неправильно выбранная техника ушивания разреза на матке — однорядный ПГА шов, невыполнение метропластики с иссечением старого несостоятельного рубца на матке, а также игнорирование явлений метроэндометрита в послеоперационном периоде, развитие реакций системного воспалительного ответа, умышленное занижение степени тяжести состояния послеоперационной пациентки в послеродовом ее отделении — все вместе привело в конечном итоге к органоуносящей операции у молодой женщины репродуктивного возраста,  — говорит в заключении экспертизы профессора.

Сейчас Екатерина, как две остальные ее сестры по несчастью, собирает документы для суда. Она намерена взыскать с перинатального центра компенсацию за причиненный ущерб здоровью. Но сделать это будет непросто: сотрудники перинатального центра уже предприняли ряд предупредительных мер. За сутки до выписки в палату к Екатерине пришел главврач центра Максим Уманский.

— Он приходит и говорит, что в сеть попала (медицинская) карта, где написаны все мои личные данные: СНИЛС и пр. (Он говорит) : «Чтобы к тебе не было вопросов, обратись в следком, чтобы они убрали твои данные». Я подписала заявление, чтобы удалили мои личные данные,  — вспоминает шахтинка и уточняет, что для поездки в следком главврач даже выделил ей машину.

Именно поэтому визит сотрудников следственного комитета спустя три месяца после родов не смутил женщину. Она услышала, что дело о размещении её персональных данных в сети закрыто, и, не глядя, подписала нужные бумаги. Позже выяснилось, что подписала она заявление о том, что претензий к перинатальному центру не имеет.

Ятрогения & co

Ятрогени́я (др. -греч. Ἰατρός «врач» + γενεά «рождение»)  — это ухудшение физического или эмоционального состояния человека, ненамеренно спровоцированное медицинским работником.

Ирина Буштырева убеждена, что во всех трех случаях речь идет именно об этом — трагических последствиях медицинского вмешательства. Никто не говорит, что сделано это было умышленно. Но жертвам ятрогении от этого не легче: потерянный ребенок, травмированный ребенок, утраченная репродуктивная способность. Профессор считает, что одна из причин случившегося — падение качества подготовки врачей.

— До 2018 года на базе перинатального центра работала кафедра акушерства и гинекологии Ростовского государственного медуниверситета, где работали специалисты самого высокого класса. Именно они в критические моменты приходили на помочь медикам перинатального центра. Именно поэтому в Ростовская область долгое время являлась лидером по снижению младенческой смертности. Медики перинаталки научились выхаживать самых слабых, научились спасать самых сложных. Последние два года младенческая смертность в регионе растет. Но что самое страшное, растет она не потому что, не спасают сложных, недоношенных детей, а потом что умирают нормальные, доношенные, потерять которых при нынешнем развитии диагностики, технологий и медицинской техники — это признак полного разрушения отрасли. Мы скатываемся в средневековье какое-то.

Петр Заварзин

Бывший сотрудник Перинатального центра, анестезиолог Петр Заварзин, который проработал там 8 лет и уволился буквально после описанных скандальных случаев, говорит, что был вынужден уйти по этическим соображениям.

— Серьезные акушерские ошибки там стали перекладывать и вменять в вину анестезиологам-реаниматологам, хотя детальный разбор этих ошибок с изучением видеозаписей показывал, что это — лукавство,  — рассказывает врач и приводит пример — введение женщины с рубцом на матке в естественные роды, та самая «фишка», которой так годятся сотрудники перинатального центра: — Не отделяется послед! Двадцать минут проходит, плацента — вросшая, а она (акушер) продолжает руками отделять плаценту. Это ошибка! Так делать нельзя, начинается массивная кровопотеря. У той женщины она составила четыре литра. Её спасли, но после операции ко мне приходят Мелконов (Эрик Мелконов — начмед ПЦ) и Уманский с претензией «вы неправильно определили кровопотерю и неправильно лечите». Раньше такие вопросы решались с помощью аудита, все собирались, анализировали... Но с приходом Максима Николаевича были заменены кулуарными «разборами полётов», а публично он озвучивал то, что считал необходимым.

Заварзин тоже считает большой потерей — закрытие кафедры мединститута на базе Перинатального центра, которое произошло на фоне конфликта бывшего главврача ПЦ Валерия Буштырева после его конфликта с министерством здарвоохранения с последующим увольнением .Вслед за доктором из центра ушла и часть его учеников и соратников.

— С уходом кафедры и части сотрудников перинатальный центр серьезно потерял в количестве сильных акушеров-гинекологов — как сильных специалистов. Бытовало мнение, что остались не самые сильные, но их прикрывает сильная реанимация. Мне как реаниматологу было это неприятно осознавать,  — объясняет Заварзин.

Что касается моды на естественные роды, которая появилась у центра с приходом нового главврача, Заварзин считает увлечением вредным и неправильным.

— У медучреждения родовспоможения третьего, самого высокого уровня, не может быть таких «целей» — больше естественных родов. Это не конкурс красоты .Задача акушеров — спасти жизнь матери и ребенка теми средствами, которыми они располагают .У перинатального центра этих средств предостаточно,  — говорит врач.

В перинатальном центре историю Юлии, Маргариты и Екатерины комментировать не спешат, ссылаясь на закон о медицинской тайне. Свою позицию по поводу начавшегося расследования там пообещали предоставить в ближайшее время.

Не комментируют там и давно известный факт о диссертации главного врача Перинатального центра, которую тщательно проанализировало вольное сообщество «Диссернет».Оно пришло к выводу что работа Максима Уманского 2006 года «Комплексная терапия в ранней немедикаментозной реабилитации женщин после реконструктивно-пластических операций на маточных трубах» почти идентична более ранней работе другого врача «Дифференцированный подход к немедикаментозной ранней послеоперационной реабилитации репродуктивной функции после сальпингоовариолизиса», созданной в стенах того же Пятигорского государственного научно-исследовательском института двумя годами ранее; у диссертантов один и тот же научный руководитель из этого же института .

В сентябре 2020 года Ростовский перинатальный центр получил награду «За успехи в охране в области материнства и детства» .По версии международной ассоциации специалистов репродуктивной медицины, он стал одним из лучших 55-ти перинатальных центров России .«Там много показателей анализировалось на уровне области — как младенческая, перинатальная смертность, материнская смертность, так и показатели, которые анализируются чисто на уровне наших профессиональных данных — выживаемость детей с экстремальной низкой массой тела, выхаживаемость детей с очень низкой массой тела, смертность, заболеваемость, неонатальная заболеваемость, частота кесаревых сечений»,  — объяснял историю победы журналистам Максим Уманский.

В сентябре 2020 года Ростовский перинатальный центр получил награду «За успехи в охране в области материнства и детства». По версии Ассоциации специалистов репродуктивной медицины, он стал одним из лучших 55-ти перинатальных центров России .«Там много показателей анализировалось на уровне области — как младенческая, перинатальная смертность, материнская смертность, так и показатели, которые анализируются чисто на уровне наших профессиональных данных — выживаемость детей с экстремальной низкой массой тела, выхаживаемость детей с очень низкой массой тела, смертность, заболеваемость, неонатальная заболеваемость, частота кесаревых сечений»,  — объяснял историю победы журналистам Максим Уманский .

Может ли учреждение родовспоможения, где собираются все самые сложные беременности, «экономить» на кесаревых сечениях ради получения грамот и похвал — вопрос не только для специалистов в области врачебной этики .

За тысячелетия эволюции природа сделала всё возможное, чтобы женщина могла произвести на свет новую жизнь, не прибегая к посторонней помощи. Но рассказы о прабабках, рожавших в поле — так уж вышло — сохраняются лишь потому, что рожденные в тех полях — выжили. Не зря же материнская и младенческие смертности во всем мире — главный показатель социально-экономического развития и благополучия общества. «Инстаграм» Ростовского перинатального центра полон трогательных фотографий результатов счастливых родов, которых — так уж, к счастью, устроен организм женщины — в общей статистике родов — большинство. Тех, кого на этих фото нет — это и есть истинное лицо ростовской системы родовспоможения третьего уровня .

Елена Романова, специально для «Блокнот Ростов»

Присылайте свои новости, фото и видео на номер +7 (938) 107-87-80 (Viber, WhatsApp). Звоните, если попали в сложную ситуацию и не получили помощи от чиновников. 

Подпишитесь на нашу группу в Instagram. Наш сайт в соцсетях: Одноклассники, Facebook, ВКонтакте, Telegram.

Новости на Блoкнoт-Ростов-на-Дону